MARAUDERS: ONE HUNDRED STEPS BACK
1979

Щас будет поэма.
Я просто очень ждала «Страсть» Сондхайма с Натали и дождалась *_*
Я видела раньше и оригинальную бродвейскую постановку, и 2005 года в Линкольн-центре, и... Я никогда не перестану удивляться, как можно делать настолько разные, но при этом не погрешившие ни против текста, ни против музыки потрясающие вещи *_*

В Линкольн-центре в главных ролях были Макл Серверис и Патти Люпон. И ее Фоска острая и резкая, как скальпель, умная, в ней много самоиронии, насмешливости и хорошее чувство сарказма (имхо, она божественно троллит Джорджио), комический талант Патти дает знать о себе даже здесь, в совсем не смешной истории, но как-то так достаточно органично.
Бродвей — это матушка Готель Донна Мерфи и Джер Ши. У Донны Фоска от и до о том самом «однажды вы поймете, Джорджио, что нечто прекрасное есть и во мне», she is so difficult, как и должна быть, но постепенно замечаешь и чувствуешь в ней и удивительную нежность, неумелую, неловкую, но уж какая есть, и безумную, бездонную преданность. Ей удалось сыграть больную, некрасивую Фоску так, что ее невозможно не полюбить.
Тандем с Джером был очень сильным — они и вместе смотрятся, и друг на друга смотрят так... они дают этой неоднозначной, странной истории что-то неожиданно правильное. Я даже плакала. It really was the truest love.
Вообще у Джера в Джорджио столько света, мягкости, доброты. С Фоской он испытывает скорее неловкость, чем раздражение: просто не понимает, как ему вести себя с женщиной, которая безумно и безответно в него влюблена, и с которой, в тоже время, он не может разорвать знакомство, потому что это ее убьет. Буквально. И он все время пытается найти какой-то баланс между искренним желанием Фоске помочь и внутренней потребностью избавиться от ее настойчивых и откровенных подкатов; между заботой о ней и необходимостью быть твердым, но не жестоким. В нем бездна спокойствия и терпения — кажется, это единственный Джорджио, который не накричал на Фоску в горах (а еще он при этом сохранил очень нужное там напряжение, и это просто win).
Ну, вот Сильверман в тандеме с Дессей очень агрессивен в этой сцене, к примеру.
У Майкла Сервериса Джорджио с добрым сердцем, как и должно быть, но настойчивость Фоски легко выбивает у него почву из под ног, он пытается справиться с ней и ее чувствами жестко — не выходит, он с трудом скрывает и раздражение, и то, насколько она для него непривлекательна. Мне очень хорошо понятны его смятение в горах и первый порыв — уйти, он настолько взвинчен, что не в себе, и на несколько мгновений реально забывает об упавшей в обморок Фоске. Он очень темпераментный.
Но мне всегда хотелось стукнуть его стулом по голове и спросить «ты идиот?», когда, пытаясь вернуть Фоске волю к жизни, он говорит ей, мол, the only happiness that we can be certain of is love, или когда отвечает ей, что Клара is beautiful like an angel, потому что это настолько неосмотрительно с его стороны и бестактно... А вот Джер такого впечатления не оставляет — он мечтателен, тру романтик.

Я как-то не густо поняла, о чем они говорят: премьера в среду прошла триумфально; там присутствовал Сондхайм (это вот он как раз глаза трет х)); в основу либретто лег фильм Этторе Сколы «Passion d'amore», и это — история солдата, преследуемого Фоской, больной женщиной пересказ 80lvl просто; и Натали говорит вроде бы «если вы спросите меня, хотела ли я сыграть безумие, я не раздумывая (или, если дословно, сию секунду) отвечу: да, так и есть».

Театр Шатле совсем немного слил в сеть, но то, что есть, мне очень нравится. Ну, кроме кудрей — хочется прямо поинтересоваться, чем вы там все упоролись? не выкупил ли Шатле после окончания съемок «Даров смерти» парик Беллатрикс) Похоже ведь, ну.
Но я бесконечно залипаю на костюмы: у меня просто сердце замерло от восхищения, когда я увидела платья *____* И от в своем роде облегчения тоже, круто, что Фанни Ардан решила сохранить оригинальный антураж, а не двинуть во времени или сделать его условным. И каст, каст тоже вполне себе.

Еще я очень верила в Натали в роли Фоски. Мне казалось, ей должно зайти: оно вроде и близко отчасти к привычным для нее fragile heroine, с другой — совершенно иное и бесконечно новое. И таки да *____*
В ней столько уязвимости, той самой fragility, тихой, безмолвной, но безумно прочной, несгибаемой настойчивости, трогательности, наивности, нежности, социальной неловкости, немного кокетства и, лол, мягкого очарования. Лол — потому что Фоска, с какой стороны ни зайди, вообще-то крайне не привлекательный персонаж, so unbeautiful или вообще ugly, если говорить о внешности, so difficult, если говорить о характере, она страдает от истерических припадков, психически не здорова, порой капризна, упряма и требовательна, как ребенок, она невыносима, иногда — даже жестока. Она задает нечестные вопросы (типа «Хотите, чтобы я умерла?» тоном, который подразумевает «я сделаю это прямо сейчас»).

Я послушала. И, блин, это вообще БОМБА! Это было очень эмоционально.
Я печалилась из-за агрессивного Джорджо. Но быстро перестала. Я его понимаю, крч. Потому что у Натали Фоска постоянно на излом — «One might say that her nerve endings are exposed, where ours are protected by a firm layer of skin», взбалмошная, требовательная, не просто саркастичная, а ядовитая. То есть, если у Патти Люпон она троллит Джорджо, то тут та еще язва. 
При этом достать ее саму очень трудно. В какой-то момент я поймала чувство: что все слова Джорджо просто отскакивают от нее, как мячик от стены.

В ней нет ни на йоту той обезоруживающей мягкости и покорности, которая была у Донны Мерфи — там в каждом слове, обращенном к нему, была мольба, она в самом деле вся была такая уязвимая, тонкая, трогательная, что даже если захочешь наорать, неволей вздохнешь и скажешь и начнешь успокаивать. А тут нет. Я бы тоже наорала. Тут — требование. Фоска здесь больше одержима самой идеей, что значит быть любимой, чем влюблена. Она знает все о психосоматике и пользуется этим, она манипулирует Джорджио, зная, что ему не позволит честь дать ей умереть.

Это еще одна Фоска, которая кажется мне не настолько безумной, как в этом уверены все. Она действительно больна, но это не мешает ей использовать болезнь в своих целях, чтобы добиться желаемого.
Он куда более безумен в конце, чем она.
Если у Джера Ши и Доннны Мерфи вышла история о любви, то тут получилось о том, что она довела его до сумасшествия. Ну, мне так показалось.

Cujus animam gementem из Stabat Mater Перголези.
Золотая капля, чуть сплюснутая и из-за этого больше похожая на луковицу, чем классическую каплю; не застывшая, готовая вот-вот сорваться.

Сарабанда из "Сюиты времен Хольберга" Грига.

А Маленькая ночная серенада с садами Сан-Суси и временем Фридриха II, что странно, потому что вроде бы Моцарт к нему никакого отношения не имеет.

История не о том, как она полюбила его, а о том, как близость смерти обостряет чувства.

История не о том, как она полюбила его, а о том, как он полюбил ее.

История не о том, как она полюбила его, а о том, как она довела его до безумия.

Я люблю истории, которые допускают разные прочтения без ущерба для себя. Ну вот «Евгения Онегина» трактовать на разные лады сложно, на мой взгляд, а если попытаться, то в лучшем случае то закончиться чувством «Любопытно, но это уже совсем другая история».
Меня не перестанет удивлять то, насколько разное впечатление могут производить одни и те же слова.